«Идейное», концептуальное» взаимное влияние и проникно­вение, наблюдаемое во взаимодействии международного и внут­ригосударственного права, о котором издавна говорилось в науке и практике межгосударственных отношений, равно как и в тео­рии международного права, в реальной действительности XX века подкрепляется прямой рецепцией, отсылкой или инкорпораци­ей норм международных договоров в международное частное право некоторых стран, в их внутригосударственное право. Подобного рода примером служит включение рядом государств в акты наци­онального права международных конвенций как таковых цели­ком, без изменений (ФРГ— Гаагской конвенции о коллизии законов в отношении формы завещаний от 5 октября 1961 г., Гаагской конвенции о праве, применимом к алиментным обяза­тельствам, от 2 октября 1973 г., Римской конвенции о праве, применимом к обязательствам, от 19 июня 1980г., Индией — Нью-Йоркской конвенции о признании и приведении в испол­нение иностранных арбитражных решений от 10 июня 1958 г., Женевского протокола об арбитражной оговорке от 24 сентября 1923 г., Женевской конвенции об исполнении иностранных ар­битражных решений от 26 сентября 1927г., Англией— Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам (равно как и другими странами-членами ЕС), и протоколов о присоединении к ней в Законе о договорах (о применимом пра­ве) 1990 г., Швейцарией— Гаагской конвенции о праве, приме­нимом к дорожно-транспортным происшествиям, от 4 мая 1971г. путем отсылки в Законе о международном частном праве 1987г., СССР — норм Женевской конвенции о Единообразном законе о переводном и простом векселе 1930г. — в Положении о перевод­ном и простом векселе, утвержденном ЦИК и СНК СССР 7 ав­густа 1937 г. после присоединения СССР к вексельным конвен­циям 25 ноября 1936 г., Федеральном законе о переводном и простом векселе 1997 г. и т.д. Частичное рецепирование во внутрен­нем законе положений международных конвенций подтверждает­ся также и правотворческой практикой Швейцарии, Закон о меж­дународном частном праве 1987 г. которой также использовал нормы Римской конвенции.

В этом, таким образом, проявляет себя принципиальное явле­ние, свойственное развитию систем международного и внутриго­сударственного права, — их фактическое взаимодействие. Помимо этого, характерная черта взаимосвязи международного и нацио­нально-правовых систем выражается в том, что средства междуна­родного и внутригосударственного права используются комплекс­но, т.е. в