надо понять; то, что не понятно, следует принять на веру, памятуя, сто бог не лжив. Вера и понимание — единственные способы отношения человека к творцу.

Лютер оторвал веру от разума, но одновременно отвергал сверхразумные, экстраординарные способности, обеспечивающие слияние с божеством. Как было упомянуто ранее, у Лютера познание бога, каков он в себе и для себя, получила смысл абсолютно непосильной задачи, а применение разума для ее решения — иррациональное (соблазнительное) действие. Реформатор настаивал на категорической непримиримости веры к разуму, обосновывающему веру и на категорической непримиримости разума к вере, пытающейся ориентировать разум в его мирском исследовании. Область, где разум компетентен — мир и мирское — то, что существующее общее религиозное сознание означало как посюстороннее (в отличие от потустороннего) и как сотворенное, временное, обусловленное в отличие от творящего, вечного, абсолютного. Разум должен иметь дело с тем, что ниже нас, а не над нами. Для Лютера бог скорее безличный неподвижный двигатель Аристотеля или мироправитель евреев, но никак не распятый Христос.

Однако отношение к Аристотелю как к символу схоластики выражено в основном лозунге предлагаемой Лютером университетской реформы «Борьба против аристотелизма». В 1520 – 1522 годах она была на деле проведена в Виттенберге при активном участии Лютера. Из университетского курса были исключены аристотелевская физика, психология и метафизика. Логика, риторика сохранились для тех, кто готовился к степени магистра. Реформатор надеялся, что, отлучив схоластику от университетов, он сделает их центром нестесненного изучения свободных искусств, практически полезных наук и нового богословия. Однако уже к концу 20-х годов обнаружилось, что схоластика возрождается и продолжает расти. Поздние сочинения Лютера, в частности его обширное «Толкование Первой книги Моисея» (1534 – 1545 гг.), «пронизаны горьким сознанием «неистребимости» схоластического стиля мышления».

Лютер решительно отвергал астрологию, не признал гелиоцентрическую гипотезу, однако, нет оснований считать его «антикоперниканцем», поскольку он даже не знал ни имени Коперника, ни его учений.

Реформа Лютера, несмотря на относительно прогрессивные черты, имела классовый и исторический характер. В сущности, она выражала интересы князей и городского богатого патрициата, но не интересы широких масс. Этот мир является юдолью греха и страданий, спасение от которых следует искать в боге. Государство - орудие земного мира, и поэтому оно отмечено грехом. Мирскую