Пользовательского поиска
|
наблюдать
или вспоминать, что они видели, и выводить из своих наблюдений правильные
умозаключения».
Ушинский
понимал, что научные основы обучения не могут быть выведены непосредственно из
школьного опыта, так как не сами формы и методы учебной работы составляют сущность
процесса обучения, а закономерности познания, к выяснению которых с точки
зрения теории и психологии познавательного процесса Ушинский и обратился в
своем труде «Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии».
В первом томе этого обширного исследования впервые в истории русской дидактики
были научно рассмотрены предпосылки теории обучения. Здесь, однако,
философско-психологические оценки фактов физиологии и психологии еще не завершаются
приложением выводов к самой практике обучения. Это было сделано Ушинским
намеренно, потому что он не видел никакой трудности для всякого мыслящего
педагога, изучившего физиологический или психологический закон, вывести из
него практические приложения. Для народных учителей он собирался в дальнейшем в
доступной форме изложить правила и приемы обучения. Главное, по его мнению, не
правила или практические приемы, а изучение основ, из которых эти правила и
приемы вытекают.
Разумеется,
научные основы дидактики и теории воспитания — дело первостепенной важности.
Тем не менее систематическое изложение педагогики как искусства применения
научных основ общей педагогики или, по определению самого Ушинского, науки
педагогики имело бы большое практическое значение, не говоря уже о том, что это
содействовало бы и более глубокому постижению самих научных основ теории
обучения и воспитания. К сожалению, Ушинский не успел закончить обещанный им
третий том своего исследования. А опубликованные почти сорок лет спустя после
его смерти материалы к третьему тому «Педагогической антропологии»,
естественно, не могли удовлетворить огромнейшей потребности учительства России
в научно обоснованном руководстве по педагогике. Эта потребность в какой-то
мере удовлетворялась дидактико-методическими работами последователей великого
педагога, а затем педагогами и дидактами психологической школы, прочное
основание которой он заложил в России.
Почему
Ушинский размежевал область педагогики на две неравноценные части — педагогику
в «обширном» смысле, как собрание наук, и педагогику в «тесном» смысле, как
теорию искусства, выведенную из этих наук?
К различению этих частей педагогического видения приводил Ушинского антропологический принцип. Изучение человеческой природы в ее вечных основах, в ее современном состоянии и в ее историческом развитии составляет предмет педагогики в «обширном» смысле слова. А практика, факты — дело единичное, но если в воспитании