В Царском Селе она любила не только огромные влажные парки, статуи античных богов и героев, дворцы, Камелонову галерею, пушкинский Лицей, но знала, отчетливо помнила и стереоскопически выпукло воспроизвела через много лет его “изнанку”: казармы, мещанские домики, серые заборы, пыльные окраинные улочки...

...Там солдатская шутка

Льется, желчь не тая...

Полосатая будка

И махорки струя.

Драли песнями глотку

И клялись попадьей,

Пили допоздна водку,

Заедали кутьей.

Ворон криком прославил

Этот призрачный мир...

А на розвальнях правил

Великан-кирасир.

Царско-сельская ода.

Но божеством Царского Села, его солнцем был для юной гимназистки Ани Горенко, конечно, Пушкин. Их сближало тогда даже сходство возраста: он — лицеист, она — гимназистка, и ей казалось, что его тень мелькает на дальних дорожках парка.

Когда-то Гете советовал: если хочешь понять душу поэта, поезжай в его страну. Он имел в виду родину как страну детства. Ведь детство и юность чаще всего действительно определяют голос просыпающейся Музы.

Но в стране детства и юности Анны Ахматовой — параллельно и одновременно с Царским Селом — были и другие места, значившие для ее поэтического сознания очень много.

В одной из автобиографических заметок она писала, что Царское Село, где проходил гимназический учебный год, то есть осень, зима и весна, чередовалось у нее со сказочными летними месяцами на юге — “у самого синего моря”, главным образом вблизи Стрелецкой бухты у Севастополя. А 1905 год полностью прошел в Евпатории; гимназический курс в ту зиму осваивала на дому из-за болезни: обострился туберкулез, этот бич всей семьи. Зато любимое море шумело все время рядом, оно успокаивало, лечило и вдохновляло.