этого года он познакомился, а в июле обвенчался с певицей Надеждой Ивановной Забелой.

Он увидел ее — точнее, услышал — в Петербурге, на сцене Панаевского театра, где давала спектакли организованная Мамонтовым Московская частная опера.

Нельзя говорить о Забеле просто как о «жене Врубеля» — так же как странно читать, что Врубеля в театральных кругах называли просто «мужем артистки Забелы». И муж, и жена были — каждый в своей области — большими художниками, и их брак означал содружество людей искусства, друг друга понимавших и вдохновлявших. Врубель был очень музыкален и принимал самое близкое участие в разучивании ролей Забелы, к его советам она всегда прислушивалась. Все ее костюмы и грим он придумывал сам — став его женой, Забела ни разу не пользовалась услугами другого театрального художника. Она, правда, не могла принимать столь же прямого участия в работе Врубеля над картинами, но ее пение, сама ее артистическая индивидуальность значили для него необычайно много, так что в конечном счете она помогала ему даже больше, чем он ей. В ней как в артистке он нашел тот русский поэтический образ, который давно ему мнился, мечтался и ускользал от него. Забела стала поистине его музой: ее портрет-фантазия, написанный в год женитьбы, так и назван — «Муза».

Забела была не только музой Врубеля, но и музой великого композитора Римского-Корсакова. Все обаяние ее таланта раскрывалось в исполнении партий в его операх — царевны Волховы в «Садко», Снегурочки, панночки в «Майской ночи», Царевны-Лебеди в «Сказке о царе Салтане» и Марфы в «Царской невесте». Две последние партии композитор писал специально для Забелы, в расчете на ее голосовые и артистические данные.

Вместе со своей женой Врубель вошел в мир музыки Римского-Корсакова. В самом деле: если в киевских вещах цветовое решение уподоблялось россыпи сверкающих самоцветов, если в произведениях начала 90-х годов цвет как бы несколько тяжелеет, уплотняется, то теперь появляются волшебные, трепетные, не яркие, а словно бы затаенные переливы светлых тонов радужного спектра.

В этом опаловом и перламутровом ключе написаны прекрасные большие акварели «Тридцать три богатыря», «Морская Царевна».

Портреты