В главе, посвященной русскому романтизму и пушкинской поэзии, М. де Вогюе пишет: "Надо признать, что творчество Пушкина, взятое в целом, не обнаруживает никаких этнических черт. Это романтик, проникнутый духом, воодушевлявшим в то же самое время его собратьев в Германии, Англии и Франции; он выражает всеобщие чувства и влагает их в русские темы; но национальную жизнь он созерцает извне, как и все из его мира, глазами художника, свободного от всякого влияния расы.

Разве это значит умалить Пушкина, похитив его у расы для того, чтобы отдать человечеству? Я этого не думаю.

Случайность, заставившая его родиться в России, могла бросить его в любую другую страну; его творчество от этого нисколько бы не изменилось, оно бы осталось тем, что оно есть, простым и верным зеркалом, в котором отражаются все человеческие чувства под одеждой, принятой около 1830 года образованным обществом Европы. Эти же стихи, воспевающие русскую природу, русскую любовь, русский патриотизм, если в них изменить некоторые слова, будут воспевать те же предметы для англичанина, француза или итальянца.

Если прекрасно быть сыном Рюрика, то еще более прекрасно быть сыном Адама; и если, как это иные думают, является большей заслугой быть понимаемым только в Москве, то, может быть, еще большая заслуга, заставлять думать, плакать и улыбаться повсюду, где дышит человек; и Пушкину это удалось".

Пушкин родился и жил в эпоху величайших социальных, политических, культурных сдвигов и потрясений. Великая Французская революция своим влиянием захватила многие страны и тем как бы связала всю Европу, если не весь мир, в единое целое.

В 1836 году Пушкин писал:

Припомните, о други...

Чему свидетели мы были!

Игралища таинственной игры,

Металися смущенные народы,

И высились, и падали цари;

И кровь людей то славы, то свободы,

То гордости багрила алтари.