Пользовательского поиска
|
В сознании людей сдвинулись прежде
устойчивые представления об истинном и мнимом, о жизни и смерти, о норме и
аномалии. За истончившейся пеленой жизни они услышали и дыхание бездны,
таинственно притягательной и единственно способной объяснить загадку бытия.
В 1912 году была опубликована статья
Чуковского о повальном и организованном явлении — суициде.
Не прошло и двух месяцев с момента
появления театра ужасов, как Казанскому пришлось убедиться в непостоянстве
петербургской публики: ее интерес к театру увял. Публика пресытилась пряной
новинкой. Ужасы престали действовать. Театр по-прежнему пугал, а публике не
было страшно. Она шла в театр за сильными ощущениями, но, к своему
разочарованию, не получала. Кровавый гиньоль не мог пронять жителей Петербурга.
Как заметил современный обозреватель, “современную публику, стрелянную
действительной жизнью, никакой де Лорд и даже Эдгар По не страшат”. Журнал
“Театр и Искусство” писал, что у Казанского в театре труппа далеко не
первоклассная, да еще и плохо сыгравшаяся”.
Труппы в обычном смысле здесь и не
было. В. А. Казанский держал один актерский состав на две антрепризы — ”Литейный”
и “Невский фарс”. Пугая сегодня зрителей в одном театре, актер должен был
назавтра смешить их в другом. Пьесы ужасов ставил тот же режиссер, который
ставил фарсы в “Невском”, — Павел Ивановский.
На репетиции времени отводилось в
обрез. Роли учились наспех. Литейный театр представлял собой типичное для
отечественной коммерческой сцены предприятие — с полуграмотными текстами афиш и
программок, восходящих к балаганным анонсам, с дежурными костюмами и
декорациями, кочевавшими из спектакля в спектакль и из одного театра в другой.
Следует все же отметить, что среди
исполнителей “гиньолей” были люди отнюдь не бесталанные и вполне
профессионально владевшие своим ремеслом. Кто-то из них окончил Императорское
театральное училище в Петербурге. Многие успели составить себе имя на частных
провинциальных и петербургских сценах. Однако в ”Литейном” им приходилось
играть умалишенных, маньяков, садистов либо их жертвы.
И все же главная причина охлаждения публики к Литейному театру крылась не в жалком уровне “гран-гиньольных” постановок и даже не в том, что театр