красота…”. В стихотворении “Я мечтою ловил уходящие тени…” есть и “очевидная красота”, и иной, скрытый смысл: гимн вечному устремлению человеческого духа от тьмы к свету. Тени ассоциируются с чем-то неосознанным, непонятным, недоступным, поэтому автор так и стремится постичь эту истину, познать ее.

“Я на башню всходил, и дрожали ступени, // И дрожали ступени под ногой у меня” — этот путь, словно шаткий ветхий мост над пропастью, каждый шаг — это риск, риск сорваться, не дойти до своей цели, упасть вниз.

“И чем выше я шел, тем ясней рисовались, // Тем ясней рисовались очертания вдали... // И какие-то звуки вокруг раздавались, // Вкруг меня раздавались от Небес и Земли” — чем ближе автор приближался к заветной цели, тем яснее он видел то, к чему стремился, видел истину.

“А внизу подо мною уж ночь наступила, // Уже ночь наступила для уснувшей Земли, // Для меня же блистало дневное светило, // Огневое светило догорало вдали” — не смотря на то, что его окружал уже полный мрак, он видел впереди свет, который освещал ему весь путь.

В последней строфе автор говорит о том, что он все-таки познал истину, он нашел то, что искал.

В своей записной книжке Бальмонт писал: “У каждой души есть множество ликов, в каждом человеке скрыто множество людей, и многие из этих людей, образующих одного человека, должны быть безжалостно ввергнуты в огонь. Нужно быть беспощадным к себе. Только тогда можно достичь чего-нибудь”.

А. Белый

Андрей Белый создал свой особый жанр — симфония — особый вид литературного изложения, по преимуществу отвечающий своеобразию его жизненных восприятий и изображений. По форме это нечто среднее между стихами и прозой. Их отличие от стихов в отсутствии рифмы и размера. От прозы — тоже существенное отличие в особой напевности строк. Эти строки имеют не только смысловую, но и звуковую, музыкальную подобранность друг к другу. Это музыка жизни — и музыка не мелодическая, а самая сложная симфоническая.

Белый считал, что поэт-символист — связующее звено между двумя мирами: земным и небесным. Отсюда и новая задача искусства: поэт должен стать не только художником, но и “органом мировой души… тайновидцем и тайнотворцем жизни”. Поэтому и считались особенно ценными прозрения, откровения, позволявшие по слабым отражениям представить себе иные миры.