разыгрывают привычный спектакль, а предаются искреннему веселью. Этикет постоянно нарушается, но это никого не приводит в ужас. Заразительный смех — непритворный, свидетельствующий о полноте ощущения жизни — постоянный гость в счастливой семье Ростовых. Он быстро передается всем, соединяя даже самых далеких друг от друга людей. Гостья Ростовых рассказывает о бесчинствах Пьера в Петербурге, о том, как квартального привязали к медведю. “ — Хороша... фигура квартального, — закричал граф, помирая со смеху”. При этом “дамы невольно смеялись и сами”. Наташа, смеясь, вбегает со своей куклой в комнату, где сидят взрослые. Она “смеялась чему-то, толкуя отрывисто про куклу...”, в конце концов “не могла больше говорить (ей все смешно казалось)... и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись”. В доме Ростовых не притворяются, обмениваясь многозначительными взглядами и натянутыми улыбками, а смеются, если смешно, искренне радуются жизни, печалятся чужому горю, не скрывают своего.

В 1812 г. особенно отчетливо проявился эгоизм петербургского дворянства, его кастовая замкнутость, отчужденность от народных интересов. “Разговорная машина” работает на полную мощь, но за приглаженными светскими рассуждениями о народном бедствии и вероломных французах не стоит ничего, кроме привычного равнодушия и ура-патриотического ханжества. Москвичи же, покидая свой город, не думают о том, как это будет выглядеть со стороны и не делают патриотических жестов.

Жизнь московского и провинциального дворянства во время войны резко изменилась. Жители городов и деревень, оказавшихся на пути Наполеона, должны были или бежать, бросив все, или остаться под властью неприятеля. “Многим поспешный отъезд из Москвы грозил разорением, но никто не думал, хорошо или плохо будет под управлением французов в Москве, все были уверены, что “под управлением французов нельзя было быть”.