Пользовательского поиска
|
Крестьяне сопротивлялись переходу на хутора и
отруба не по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя из
здравых житейских соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от
капризов погоды. Имея полосы в разных частях общественного надела, крестьянин
обеспечивал себе ежегодный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в
низинах, в дождливый – на взгорках. Получив надел в одном отрубе, крестьянин
оказывался во власти стихии. Он разорялся в первый же засушливый год, если его
отруб был на высоком месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться
приходила к соседу, оказавшемуся в низине. Вообще во всей этой затее с хуторами
и отрубами было много надуманного, доктринерского.
Сами
по себе хутора и отруба не обеспечивали подъём крестьянской агрикультуры, и
необходимость повсеместного их введения никем не доказана. «Нигде в мире не
наблюдалось такого практического опыта, - пишет американский историк Дж. Эйни,
- который бы показал, что соединённые в одно целое поля принесли с собой агрикультурный
прогресс, и некоторые современные исследователи крестьянской агрикультуры
фактически отрицают подобную причинно-следственную связь… С 40-х годов XX века в Западной Европе прилагались
мощные усилия к объединению владений, но система открытых полей до сих пор
широко распространена среди некоторых наиболее продуктивных хозяйств». Между
тем Столыпин и его сподвижники всё более утверждались в мысли, что хутора и
отруба – единственное универсальное средство, способное поднять крестьянскую
агрикультуру от Польши до Дальнего Востока, от «финских хладных скал до
пламенной Тавриды».
Несмотря
на все старания правительства, хутора приживались только в северо-западных
губерниях, включая отчасти Псковскую и Смоленскую. В южных и юго-восточных
губерниях главным препятствием для широкой хуторизации были трудности с водой.
Но здесь (в Северном Причерноморье, на Северном Кавказе и в степном Заволжье)
довольно успешно пошло насаждение отрубов. Отсутствие сильных общинных традиций
в этих местах сочеталось с высоким уровнем развития аграрного капитализма,
исключительным плодородием почвы, её однородностью на очень больших
пространствах и низким уровнем агрикультуры. Крестьянин, почти не затратив на
улучшение своих полос труда и средств, без сожаления их оставлял и переходил на
отруб.
В центрально-нечернозёмном районе крестьянин, наоборот, много сил должен был вкладывать в возделывание своего надела. Без ухода здешняя земля ничего не