Пользовательского поиска
|
К чертам
исторической поэмы относятся имена, которые восходят к «Истории государства
Российского» Карамзина (Рогдай, Фарлаф), и описание реальных исторических
событий.
В шестой песне
поэма наиболее приближается к историческому повествованию: осада Киева печенегами
уже представляет собой художественное преображение научного источника.
Тон поэмы в
шестой песне заметно меняется. Фантастику сменяет история. Сады Черномора
заслонены подлинной картиной стольного города перед приступом неприятеля:
…Киевляне
Толпятся на стене градской
И видят: в утреннем тумане
Шатры белеют за рекой,
Щиты, как зарево блистают;
В полях наездники мелькают,
Вдали подъемля черный прах;
Идут походные телеги,
Костры пылают на холмах.
Беда: восстали печенеги!
Это уже
достоверное и точное описание войны X века с ее вооружением, тактикой и даже
средствами сообщения. Это уже начало исторического реализма.
Со сказкой и
историей тесно соседствует ирония. Автор не стесняется подшучивать над своей
героиней даже в самые трагические для нее минуты. Она плачет, однако «не сводит
взора» с зеркала; решила утопиться — и не утопилась; говорит, что не станет
есть, — а затем «подумала — и стала кушать». Шутки нисколько не нарушают
лирического образа героини — напротив, они придают ему «милый» характер.
Рогдай в поэме
говорит Фарлафу: «Презренный, дай себя догнать! Дай голову с тебя сорвать!»
Сцена борьбы
Людмилы с Черномором изображается так:
Уж он приблизился: тогда,
Княжна с постели соскочила,
Седого карлу за колпак
Рукою быстрой ухватила,
Дрожащий занесла кулак