Пользовательского поиска
|
взаимосвязаны
с той огромной ролью, какую вообще играло государственное хозяйство и его
организация в жизни древневосточного общества, и с тем вторичным, подчиненным
значением, какую имела частная собственность. Вместе с тем монарх, будучи
собственником труда населения, произведенных продуктов, никогда не
рассматривался как вообще верховный собственник территории, земель и т. д. Даже в Вавилоне, где значение
государственно-распорядительной системы было одной из самых сильных, цари
скупали земли у частных владельцев на общих основаниях.
Управленческие
полномочия древневосточного монарха не были законченными и в другом отношении.
Практически во всех известных государствах рядом с монархом стоял главный
управитель - подлинный глава государственной администрации. Формально он
подчинялся власти верховного правителя, но самостоятельность его была настолько
велика, полномочия – столь реальны, что его вполне можно назвать соуправителем
государства. В большинстве случаев эта должность вручалась или старшему родственнику
правителя, или наиболее видным из служилой знати. Нередки были случаи, когда
бывший первый администратор принимал на себя власть и наследие престола. Только
в организации армии монарх был действительно верховным и непосредственным, единственным
начальником; армия и была опорой для его властной деятельности.
Государственная
власть древневосточного правителя не заключала в себе судебных прав – это было
одной из важнейших особенностей этого типа государственности в целом. Монарх
считался носителем высшей справедливости, творителем воли богов – и в качестве
такового мог помиловать преступника, воздать «всякому жалобщику
справедливость». К помощи монарха как выразителя права прибегали, когда
наличное право не давало возможности решить дело – древнеиндийская традиция,
например, прямо предписывала это; в этом смысле египтяне называли фараона
«правогласным». Иногда эта роль монарха обретала особый смысл, и появилась
особая царская юстиция: таким был библейский царь Соломон. Но, как правило, монарх
не был ни верховным судьей, ни главой судебной системы: она основывалась на
собственной традиции и мало зависела от царской власти. Царь мог передать
поступившую к нему жалобу на рассмотрение в обычный суд – но этим все и
ограничивалось. Конечно, в чисто административном порядке, например как
военачальник после боя, правитель мог подвергнуть любого наказанию, вплоть до
самого тяжкого, по причинам, справедливость которых также определял он сам, -
но это было вне обычной судебной деятельности.