ничего не знают. А те, что вышли из природного неведения, но не достигли неведения умудренного, набрались обрывков знаний и воображают, будто все превзошли. Они-то и мутят мир, они-то и судят обо всем вкривь и вкось. Народ и сведущие люди — здоровое общество, всезнайки — его болезнь.

В основе антисциентизма Паскаля лежало опасение, что человека слишком легко обратить в голый научный факт, сделать его одномерным. Он иронизировал, что побаивается математиков, которые, «чего доброго, превратят его в теорему».

«Паскаль принес в жертву своему богу великолепный математический ум, приписывая богу жестокость, которая является космическим расширением болезненных душевных мук самого Паскаля», — Рассел и Валери явно пристрастны к трагическому мыслителю. Пристрастны и несправедливы. Горько слушать их упреки в прозелитизме, отступничестве от науки, расчетливости искусства, в противопоставлении вечного безмолвия духу геометрии.

Но было ли отступничество? Была ли жертва? Являются ли мысли жертвой, жертвой Богу самого ценного в человеке — разума? Нам бы такие жертвы! Да и мог ли человек такого масштаба отречься от самого себя?

Паскаль говорил о невозможности сведения высшего к низшему, о возможном антигуманизме, о грядущей плоской раздумчивости, об абсурде замены веры наукой.

Разум слишком подвержен влиянию воли, дабы стать управителем и судьей. Источником нравственности является доброе или злое сердце, а не всесилие рассудка. Ум с сердцем не в ладу: борьба между разумом и страстями — извечная драма человеческого существования.

Даже обладая лучшими понятиями о мире и о себе, человек далеко не всегда ведет себя в полном согласии с ними. Зло мира, если мир находится во зле, не может не проникать в душу. Унижение не делает нас неспособными к благу, и святость не делает изъятыми от зла.

Паскаль не является панлогистом. Для него граница между истиной и ложью, как и между двумя истинами, призрачна и условна.

Истина столь тонка, что чуть отступишь от нее — впадаешь в заблуждение столь тонко, что, едва отклонившись от него, обретаешь истину.

Ничто не бывает безусловно истинным, ничто не истинно в смысле чистой истины.

Мы только отчасти обладаем истиной и благом вперемежку с ложью и злом.