его в свой круг. Ино­гда мне кажется, что он уж слишком “перегружает” свои вещи, создавая удивитель­ные кружева, нанизывая образы один на другой.

Смирное время, смирные дни,

Боль и радость почистили зубы и спят,

Звук, которым когда-то был крик,

В рот набрал воды и прикусил язык.

Ржавчина выжженных звезд

Отражает промежутки сомнительных лет,

Плесень несет свой пост,

Прикрывая покрытый коростой погост,

Волчья ягода, черная кровь,

Немое темноводье водит тени по дну,

Языки публичных костров лижут лица.

Эй, начальник, покорных в ров!

Пот напомаженных туш,

Жирные рты плетут слюной кружева,

Зверь лакает из луж

Души тех, кто принял печать.

Маэстро, туш!

Это отрывок из песни “Земля” поражает своими причудливо переплетенными сравнениями и метафорами. Или еще одно стихотворение того же Кинчева, которое вполне сравнимо с произведениями Тютчева или Пушкина. 

По дорге лунной, зыбкой,

Где деревья кроны сжали,

Проплывала невидимкой

Ночь в сиреневой вуали.

Шевелила своды сосен,

Расплетала косы ивам,

Величавые утесы

Звездной пылью серебрила.

Лес стоял суров и мрачен,

Крался страх по лапам елей,

Чуя скорую удачу,

Пни мерцали и скрипели.

Росы ядом наливались,