Пользовательского поиска
|
душе тоталитарного индивида перевоплощается и
снимается в виде стремления к абсолютной власти.
Карательные органы в этой системе –
материализация повсеместного страха, своего рода арбитр в споре, столкновении
индивидуальных властей. Но их существование в большей степени вызвано
необходимостью искоренять инакомыслящих – тех, кто не принял условия
тоталитаризма, правила его игры, и имя им – миллионы. Они и составляли основной
контингент ГУЛАГа.
Сталина, то последние сорок лет выработали у
них прочный иммунитет против тоталитаризма: у них нет восторженной до
самоотречения веры в коммунистическую или какую-то иную, но столь же мощную в
социально-психологическом и идеологическом плане идею.
От тоталитаризма нас спасает безверие.
Гораздо большую и реальную опасность представляет собой авторитаризм
консервативного или откровенно реакционного плана, объективные и субъективные
условия для появления которого налицо или, как говорил Маркс, находятся в
процессе становления. С тоталитарной властью неразрывно связана тайна власти.
Властный поступок тоталитарного индивида
всегда непредсказуем, спонтанен, вызывается не столько внешней необходимостью,
какими-то реальными обстоятельствами, сколько тайными движениями его души. Теми
движениями, которые имеют свою индивидуальную логику, непредсказуемую с точки
зрения нормальной логики. В силу этой тайны система тоталитарной власти
пронизана страхом.
Страх есть необходимое дополнение абсолютной
власти, он столь же абсолютен, и это страх не только перед «другими», но и
перед самим собой. Абсолютный страх в душе тоталитарного индивида
перевоплощается и снимается в виде стремления к абсолютной власти. Карательные
органы в этой системе – материализация повсеместного страха, своего рода арбитр
в споре, столкновении индивидуальных властей. Но их существование в большей
степени вызвано необходимостью искоренять инакомыслящих – тех, кто не принял
условия тоталитаризма, правила его игры, и имя им – миллионы. Они и составляли
основной контингент ГУЛАГа.
Сталина, то последние сорок лет выработали у них прочный иммунитет против тоталитаризма: у них нет восторженной до самоотречения веры в коммунистическую или какую-то иную, но столь же мощную в социально-