Пользовательского поиска
|
развлекаться обыкновенными забавами детей, Саша начал искать их в самом себе. Воображение стало для него новой игрушкой... В продолжение мучительных бессонниц, задыхаясь в горячих подушках, он уже привыкал побеждать страданья тела, увлекаясь грезами души... Вероятно, что раннее умственное развитие не мало помешало его выздоровлению”... Основные мотивы его будущей поэзии разочарования коренятся в нем. Это раннее развитие стало для поэта источником огорчений: никто из окружающих не только не был в состоянии пойти навстречу “грезам его души”, но даже не замечал их… В угрюмом ребенке растет презрение к повседневной окружающей жизни. Все чуждое, враждебное ей возбуждало в нем горячее сочувствие: он сам одинок и несчастлив, — всякое одиночество и чужое несчастье, проистекающее от людского непонимания, равнодушия или мелкого эгоизма, кажется ему своим. В его сердце живут рядом отчужденность и непреодолимая жажда родной души, такой же одинокой, близкой поэту своими грезами и страданиями. И в результате: “в ребячестве моем тоску любови знойной уж стал я понимать душою беспокойной”.
Летом 1825 бабушка повезла 10-летнего поэта на Кавказ, на воды; где он встретил девочку лет девяти — и в первый раз у него проснулось неясное и неразгаданное поначалу, необыкновенно глубокое чувство, оставившее память на всю жизнь. Два года спустя поэт рассказывает о новом увлечении, посвящает ему стихотворение: К Гению. Первая любовь неразрывно слилась с подавляющими впечатлениями Кавказа. “Горы кавказские для меня священны”, — писал поэт. Они объединили все дорогое, что жило в душе поэта-ребенка. Детские впечатления от кавказской природы и быта горских народов остались в его раннем творчестве: “Кавказ”, 1830; “Синие горы Кавказа, приветствую вас!..”, 1832.
С осени
Спустя два года после возвращения с Кавказа в