Соломона, который “есть один из искуснейших в нашей науке, и в его времена существовало много философов в Иудее”.

Они соединились и “представили философическое дело под видом сооружения Храма Соломонова: эта связь дошла до нас под именем Свободного каменщичества, и они по справедливости хвалятся, что взяли своё начало от сооружения храма”.

Изначально все масоны были философами, но затем мастера стали скрывать объяснения знаков и таинственных обрядов. Истинная премудрость, нашедшая себе отражение во многих мистериях древности, учреждённых избранниками, в конце концов, таким образом, досталась розенкрейцерам, таинственные начальники которых и являются в настоящее время единственными её обладателями.

Их “собратство” держит себя сокровенно: они находятся “в некоторой части сего видимого мира, как в наружном раю, где они творят и исполняют великие и удивительные чудеса, потому что они обладают сокровищами рудного минерального царствия: эти чудеса сохраняются для великого дела (une grande oeuvre), которое откроется в своё время и час, что случится тогда, когда воздвигнется род, рождённый для части более очищенной или более возвышенной Божественного любомудрия”.

Таким образом, познание высших тайн природы сводится у розенкрейцеров к “сокровенным наукам” — к магии (конечно, ”божественной”, а не какомагии!), кабале и алхимии. Нам неизвестно, каких ступеней достигли русские братья в розенкрейцерстве и насколько пошли они в своих работах дальше “теоретического градуса”, но из показаний Новикова видно, что многие из них были “приняты в орден”.

Поэтому интересно будет познакомиться с тем, что составляло предмет “работ” в высших степенях розенкрейцерства. Именно здесь раскрываются дикие нелепости, и по ним можно судить о тех печальных результатах, к которым пришло русское масонское движение, вызванное живыми потребностями общественной мысли и запутавшееся, в конце концов, в дебрях магии и алхимии вследствие недостаточной подготовленности русского ума к восприятию истинной науки.

Познание природы сводилось, в конечном счёте, к исканию философского камня, обращающего неблагородные металлы в золото, панацеи или “всеобщего универсального врачества”, и к “божественной магии”, то есть к попыткам входить