В половине 1782 года состоялся общемасонский конвент в Вильгельмсбаде, на котором система ”Строгого Наблюдения” была резко преобразована путём отграничения от ордена тамплиеров. Таким образом, рыцарство было формально разрушено, и Россия получила признание 8 провинцией ”Строгого Наблюдения”.

Количество масонских лож, подчинённых московской префектуре, быстро увеличивалось. После смерти Шварца верховным предстоятелем розенкрейцерства был назначен барон Шрёдер, который приехал в Москву около 1782 г. Но он не пользовался особенным влиянием в Москве и скоро разошёлся с русскими розенкрейцерами из-за денежных расчётов.

В 1784 г. развитие розенкрейцерства несколько затормозилось объявлением “силанума” (молчания), последовавшим от высших орденских начальников. К 1785 году работы возобновились. Но судьбы розенкрейцерства близились к развязке. В 1786 г., вероятно, вследствие каких-либо правительственных распоряжений, все масонские ложи, находившиеся под управлением московского братства, были закрыты.

Правительственные гонения не помешали работам ни только розенкрейцеров, но и “теоретического градуса”: братья продолжали собираться “в тиши” и даже пытались печатать “орденские” книги в тайной типографии. Уже в конце 1786 г. Шрёдер сообщил, что с наступлением 1787 года все орденские собрания, переписки и сношения придется отменить. Несмотря на это собрания продолжали проходить по четыре, пять раз в год, но постепенно число братьев таяло, и, в сущности, в 1787 году с розенкрейцерством было покончено.

Императрица, оборвав своим ударом в самом конце нить развития розенкрейцерства, только способствовала неудачному его возрождению в начале XIX века, когда русское сознание опередило масонскую “науку” и в ложах искало иной современной пищи. Связь масонства с политическими движениями первой четверти нового века ясно указывает на пробуждение уже совершенно иных интересов, использовавших орден как форму, как прекрасную организационную школу, и вкадывавших в него новое, более глубокое общественное содержание.

Следовательно, и в розенкрейцерстве была положена в основу та же общемасонская нравоучительная сторона, ничем не отличающаяся от обыкновенного масонского стремления к нравственному самосовершенствованию, придававшего ему черты своего рода “толстовства XVIII века”.

Однако главной притягательной силой розенкрейцерства была его “научная” часть. Масонам эта наука досталась через посредство одного из “мудрых” —