Юрьевна Брик спрашивает: “Что с А. М.?” Александр Максимович Краснощеков, бывший председатель и министр иностранных дел Дальневосточной республики, в 1921 году вернулся в Москву и в 1922 году стал председателем Промбанка. Лиля Юрьевна познакомилась с ним летом того же года. Между ней и Краснощековым начался роман, о котором знал Маяковский. В сентябре 1923 года Краснощеков был арестован по необоснованным обвинениям и заключен в тюрьму.

Осенью 1924 года Маяковский уехал в Париж. После одной недели во французской столице Маяковский пишет Л. Ю. Б.: “писать я не могу, а кто ты и что ты я все же совсем не знаю. Утешать ведь все же себя нечем ты родная и любимая, но все же ты в Москве и ты или чужая или не моя”. На это Лиля Брик ответила: “Что делать. Не могу бросить А. М. пока он в тюрьме. Стыдно! Так стыдно, как никогда в жизни”. Маяковский: “Ты пишешь про стыдно. Неужели это все, что связывает тебя с ним, и единственное, что мешает быть со мной. Не верю!... Делай, как хочешь, ничто, никогда и никак моей любви к тебе не изменит”. Л. Брик была не права, полагая в своей записочке, что он любит ее “много меньше” — ничто не могло подорвать его любви к ней, и он “мучился” (Б. Янгфельдт “Любовь — это сердце всего”. М., “Книга”, 1991).

После возвращения Маяковского из Америки (1925), характер отношений между ним и Л. Ю. Брик коренным образом изменился. Теперь из связывала глубокая дружба; новые, эмоционально менее напряженные отношения.

В начале октября 1928 года Маяковский поехал в Париж, где остался до первых дней декабря. Помимо чисто литературных дел, цель поездки была в этот раз особой. 20 октября он покинул Париж и поехал в Ниццу, где отдыхала его американская подруга Элли Джонс с дочкой.

Это было первое свидание Маяковского с Элли Джонс с 1925 года и первая встреча вообще с ребенком, отцом которого очевидно был он.

Встреча в Ницце была, судя по письмам Элли Джонс к Маяковскому, не очень удачной: уже 25-го октября он вернулся в Париж.

Вечером того же дня Маяковский познакомился с Татьяной Алексеевной Яковлевой, молодой русской, приехавшей к своему дяде в Париж в 1925 году.

Их встреча не была случайной. 24 декабря, за день до знакомства, Татьяна Яковлева написала своей матери в Пензу: “...пригласили специально в один дом, чтобы познакомить”.