Пользовательского поиска
|
посредством
проведенной через центр прямой линии на две совпадающие части. Универсум не
имеет центра, и его части бесконечно разнообразны; следовательно, никогда не
будет случая, когда все на обеих сторонах станет одинаковым и будет производить
на нас равное влияние”.
“Но
когда я все более сосредотачивал мысль, не давая ей блуждать в тумане
трудностей, мне пришла в голову своеобразная аналогия между истинами и
пропорциями, которая, осветив ярким светом, все удивительным образом
разъяснила. Подобно тому как во всякой пропорции меньшее число включается в
большее либо равное в равное, так и во всякой истине предикат присутствует в
субъекте; как во всякой пропорции, которая существует между однородными
(подобными) количествами (числами), может быть проведен некий анализ равных или
совпадающих и меньшее может быть отнято от большего вычитанием из большего
части, равной меньшему, и подобным же образом от вычтенного может быть отнят
остаток и так далее, беспрерывно вплоть до бесконечности; точно так и в анализе
истин на место одного термина всегда подставляется равнозначный ему, так что
предикат разлагается на те части, которые содержатся в субъекте. Но точно так
же, как в пропорциях анализ когда-то все же исчерпывается и приходит к общей
мере, которая своим повторением полностью определяет оба термина пропорции, а
анализ иногда может быть продолжен в бесконечность, как бывает при
сопоставлении рационального и мнимого числа или стороны и диагонали квадрата,
аналогично этому истины иногда бывают доказуемыми, т. е. необходимыми, а иногда
— произвольными либо случайными, которые никаким анализом не могут быть
приведены к тождеству, т. е. как бы к общей мере. А это и является основным
различием, существующим как для пропорций, так и для истин”.
Эти три фрагмента, взятые из различных работ Лейбница, объединяет следующее: в контекст метафизического рассуждения вводятся математические фрагменты. При этом сам автор воспринимает их как “своеобразные аналогии”, достаточно случайно ввязавшиеся в его мысли с метафизическим рассуждением. Например, еще в одном месте, Лейбниц пишет, что он мучительно размышлял “над тем, как можно совместить свободу и случайность с цепью причинной зависимости и провидением”. “Но тут вдруг, — говорит он, — блеснул мне некий невиданный и неожиданный свет, явившийся оттуда, откуда я менее всего ожидал его, — из математических наблюдений над природой бесконечного. Ведь для человеческого ума существует два наиболее запутанных вопроса (“два