рюкзаками, расшитыми цветами и исписанными антивоенными лозунгами, с гитарами и флейтами парни и девушки прохаживаются по скверу, сидят на скамейках, на лапах бронзовых львов, поддерживающих фонари, прямо на траве. Оживленно беседуют, поют в одиночку и хором, закусывают, покуривают "... Автор передает как бы непосредственное впечатление, просто указывая на явление: "вот оно". Указание здесь - способ введения понятия (вместо аналитического определения).

Если присмотреться, то оказывается, что это " непосредственное впечатление " на самом деле целенаправленно вычленяет из наблюдаемой реальности символику тусовочного общества. Практически все, что упоминает А. Петров, служит у волосатых опознавательными знаками " своих ". Здесь символика внешности: лохматая прическа, потертая одежда, самодельные сумки и. т.п. Затем графическая символика: вышитые цветы (след Цветочной революции, породившей первых хиппи), антивоенные лозунги, типа: " Любите, а не воюйте"! - знак важнейшей ценности этой среды - пацифизма, ненасилия.

Поведение, описанное в приведенном пассаже: неторопливые прогулки, свободное музицирование, вообще преувеличенная непринужденность - то же знак. Это все форма, а не содержание общения. То есть первыми в глаза бросаются знаки принадлежности к сообществу. И именно их описывают, желая это сообщество представить. И действительно, наличие особой символики, расцениваемой как " своя ", есть уже безусловный знак существования коммуникативного поля, некоего социального образования.

А. Коэн, например, вообще определяет сообщество, как поле символики: " Реальность сообщества в восприятии людей, - пишет он, - заключается в их принадлежности... к общему полю символов". И далее: " Восприятие и понимание людьми их сообщества... сводится к ориентации по отношению к его символизму ". Наличие своей символики создает возможность образования общности, поскольку обеспечивает средство коммуникации. Символ - оболочка, в которую упаковывается "своя" информация. В таком виде она отличима от чужой, а следовательно, возникает разница в плотности коммуникативных связей внутри той сферы, где действует символ и вне ее. Это и есть сгущение контактов, на базе которого формируются социальные структуры.

Насколько это справедливо для Системы? Сложилось ли на базе ее символики социальное образование? Как уже говорилось, Систему нельзя назвать в полном смысле группировкой: в ее недрах постоянно идут перегруппирования,