настроениями. В декабре 1930 г. Сырцов, кандидат в члены Политбюро, и Ломинадзе, секретарь Закавказской парторганизации, были выведены из со­става ЦК. Первому поставили в вину скептицизм по поводу тем­пов индустриализации, второму — обвинение партии и Советов в феодальном отношении к рабочим и крестьянам. Высказывания Сырцова и Ломинадзе, их контакты с другими членами партии были квалифицированы как заговор. Все было соответствующим образом освещено в прессе, рассмотрено во всех парторганиза­циях и присовокуплено к другим делам о саботаже в народном хозяйстве. Это дело явилось в какой-то степени этапным с точки зрения уставных принципов партии. Впервые члены ЦК были ис­ключены не на пленарном заседании ЦК, которое только и могло по уставу решить этот вопрос, а на совместном заседании Полит­бюро и Центральной контрольной комиссии (т.е. небольшой группой высших руководящих работников).

Летом 1932 г. было открыто дело Рютина, известного московского правоуклонистского лидера. Он подготовил и распространял документ, возлагавший на Сталина личную ответственность за гибельную политику коллективизации, и тре­бовал его смещения. Этот документ, обнаруженный ОПТУ, был тотчас же объявлен платформой оппозиции. Сталин настаивал на аресте и смертном приговоре Рютина, но неожиданно столкнул­ся с сопротивлением большинства членов Политбюро, пока еще не допускавших применения высшей меры наказания к уклони­стам. Рютин был сослан, Зиновьева и Каменева, которые вступа­ли с ним в контакт, снова исключили из партии и также сослали в Сибирь. Несколькими месяцами позже, если верить письму, отправленному Троцкому его сыном Л.Седовым, был сформиро­ван, хотя и достаточно эфемерный, блок оппозиции. Этот блок, созданный, прежде всего для обмена информацией, включал в себя различных представителей как правой, так и левой оппози­ции.

Попытки создания организованной оппозиции предпринима­лись на фоне очень напряженной социальной и экономической ситуации (значительное снижение жизненного уровня в городах, голод на Украине) и настоящего кризиса веры в свои силы, охва­тившего партию. Этот кризис достиг кульминации к осени 1932 г., когда казалось, что катастрофа в сельском хозяйстве грозила обернуться полным крахом всей системы.

Сталинская политика в это время начинала вызывать недо­вольство со стороны кадровых народнохозяйственных работни­ков — директоров предприятий и председателей колхозов. Эти специалисты, назначенные на свои посты недавно, были плохо подготовлены и испытывали на себе ежедневное давление со стороны