Пользовательского поиска
|
Вернее, не чемодан, а чемоданчик.
Крохотное вместилище бутылочного арсенала и гостинцев. Держит свой путь Венечка
туда, “где сливается небо и земля, где волчица воет на звезды” [32, 19], где
живет его девушка с самым кротким и самым пухлым на свете младенцем, который
знает букву “ю” и за это хочет получить стакан орехов. Держит он свой путь в
неописуемые, присноблаженные Петушки. В задумчивости стоит он у аптеки и
решает, в какую сторону ему податься, если все дороги ведут в одно и то же
место. Даже без намека сказочной Алисы, можно догадаться, что если куда-то
долго идти, то обязательно куда-нибудь да и попадешь. Если же ты хочешь попасть
на Курский вокзал, ты на него и попадешь, иди хоть направо, хоть налево, хоть
прямо. Только в сказках есть альтернатива выбора. Изначально же маршрут твой
обусловлен и закономерен. “Ночь, улица, фонарь, аптека…” — известные строки
блоковского стихотворения. Перед нашими глазами — ночной город, отраженный в
зеркальной глади. Человек стоит на мосту и смотрит на морщинки воды, и думает,
что жизнь бессмысленна, а смерть еще бессмысленней. Василий Гиппиус, выслушав
это стихотворение, сказал Блоку, что никогда не забудет, потому что возле его
дома на углу есть аптека. Блок шутки не понял и ответил: “Возле каждого дома
есть аптека”. Аптека — символ, граница перехода жизни в состояние смерти,
исходная точка Венечкиного путешествия. Несмотря на изначальную необратимость
своего пути (куда бы ты ни шел, все равно придешь, куда следует) герой выбирает
правое (“праведное”) направление и держит свой путь с Богом и Ангелами. Садится
он в темный вагон, прижимая к груди самое ценное и дорогое, что у него есть —
свой чемодан. Можно подумать, что дорога ему собственная поклажа из-за
портвейнов и наливок, фигуристыми бутылками выстроившимися в ряд. Но нет, так
же нежно и бережно прижимал он к своему сердцу этот ободранный чемодан даже
тогда, когда он был пуст. Чемодан — это все, что нажил герой за свою никчемную
жизнь. Открыл крышку перед Господом, широко, настежь, как только можно душу
свою распахнуть, и выложил все, как на духу: от бутерброда до розового крепкого
за рубль тридцать семь. “Господь, вот ты видишь, чем я обладаю. Но разве это
мне нужно? Разве по этому тоскует моя душа?” [33, 27]. Господь, какой и должен
быть, суровый (поэтому в синих молниях), но и милосердный, великодушно
благословляет и разделяет эту Великую трапезу вместе с непутевым Дитем своим,
глупым Венечкой.
Скромные и грешные чемоданные пожитки свои доверяет он только Ангелам и Богу. Чемодан — это ориентир героя, по нему он определяет направление собственного движения, почти так же, как и расстояние меряет он не километрами