Пользовательского поиска
|
свободу у этих людей непоколебима,
поскольку они живут в стране, которая построена на вере в точные
хронологические расчеты: через четыре, пять – шесть месяцев здесь будет город-сад.
Караульные вышки, щелястые нужники,
тюремные камеры с тропами параш, запах хлорки, смешанный с аммиаком – вот
опознавательный аромат мест, где думают о свободе.
Вырваться из воздуха, пропитанного
испарениями “дна”, мечтают не только герои “Зоны”, но и герои повести Л. Габышева
“Одлен, или Воздух свободы”. Свобода для них — это самое ценное, неслучайно на
зоне клянутся: “Век свободы не видать”. Запах смрадных казематов детской
исправительной колонии не сумел “забить” запахи воздуха воли и главный герой — Глаз
— живет мечтой выбраться на волю. Но, попадая в верхний уровень бытия, “отравляется”
чистым глотком воздуха свободы. Так и герой Довлатова, заключенный Чичеванов,
досиживающий последние сутки длительных двадцати лет, бежит из колонии и
напивается. За побег он получает еще четыре года. Чичеванов дико боялся
свободы, потому и задохнулся. Привыкнув к безвоздушному пространству, герой
отравляется чистым глотком воздуха. Подобная история происходит и с братом
Борисом, который на воле заболевал. Герои тянуться к свободе, желают получить
ее, но не знают, что с ней делать:
Лили на землю воду —
Нету колосьев — чудо!
Мне вчера дали свободу…
Что я с ней делать буду?
В. Высоцкий.
Довлатов, описывая окружение “Зоны”,
акцентирует внимание на то, что люди далеко не ушли, и их свобода условна:
селятся прямо за забором колонии. Эмигранты объясняют свое желание уехать —
дальнейшей свободой детей, внуков. Однако эмиграция начинается с дивана —
микромира, защищающего героя от убийственной свободы. У Довлатова есть герои,
“обреченные на счастье”, есть у него и герои, “обреченные на свободу”. Это
герои, которые завидуют невольникам и рабам. Волнистым попугайчикам Феде и
Клаве, сидящим в клетке под тяжелым платком. Ведь им так хорошо в неволе.
Великий инквизитор Достоевского
оказался прав, сказав, что люди не любят свободу и очень боятся ее, а ищут
какую-то опору в жизни в виде хлеба, авторитета и чуда.