Пользовательского поиска
|
заставляет нас бесконечно думать о
нем, следить за этапами его мысли, за тайнами и загадками его произведений.
Рано или поздно процесс чтения превращается в интеллектуальную битву двух
сознаний, причем ясно, чьей победой она закончится. Читатель будет еще долго
капитулировать перед текстом, возвращаясь и возвращаясь к нему. Довлатов более
милосердно, нежели мудро, подошел к своему творчеству. Привычный делать щедрые
подарки, он отдает себя ненавязчиво и нежно. Он похож на виртуозного пианиста,
который своим исполнением сумел нас заставит забыть автора. Сумел рассказать
чужие истории, как свои. И мы упиваемся игрой и лицедейством, забыв о себе, о
времени, о нем, а только думая о жизни, как бытовании его, времени, нас и
необъятного мира.
“Художник и его свита должны идти в
ногу”, — сказал мудрый. Творящий элитарно ставит своей целью вызывать на битву
избранных и лучших. В неравном соперничестве побеждать их в веках и чувствовать
себя Гением. Лев Лосев писал о том, что Довлатов был всегда слишком
профессионален, чтобы гениальничать. Профессионализм делать жизнь простой и
доступной превосходит усложнившую мир гениальность во много раз. Известно, что
Довлатов писал с черновиком не только письма, но даже записки в два слова.
Написать ясно и просто гораздо сложнее, чем запутанно и туманно. Он, большой и
широкий телом своим, подтверждал древнее учение о калокагатии — гармоничном
сочетании физических и духовных качеств человека. Kalos — “красивый”, agatho — “добрый”
(в большей степени добрый, нежели большой и красивый). Как воплощение любви
русских ко всему “в широком размере, все что ни есть: и горы, и леса, и степи,
и лица, и губы, и ноги” [25, 84] разве мог Довлатов вызвать кого бы то ни было
на интеллектуальную дуэль? Он мог лишь вторить за Чеховым, Лесковым, Зощенко
то, что фраза у него короткая, доступная бедным. Довлатов, как по древней
легенде, послал глупцам земным блага для того, “чтобы мудрецам было ведомо, что
земные блага обретаются не умом и знаниями, а чем-то другим” (Насреддин).
Довлатов просто необходим тем, кому не
нужны нравоучения и догмы, не нужна “планетарная коммуна”, в которой мужчины,
женщины, старики, представители различных этнических групп, закрыв глаза и
соединив руки, сосредоточенно слушают ритм биения “коллективного сердца” и
голос Великой Державы. В его произведениях герои не вопят, не бубнят, они
глаголят, как дивные младенцы, истину. Они умеют вовремя остановиться и уйти на
цыпочках следами многоточий.