Пользовательского поиска
|
бы это резко изменило жизнь — будь то
повышение по службе или увольнение, выигрыш в лотерею, далекий отъезд, простое
детское чудо с бородатым волшебником, прорыв потаенного таланта, наконец,
смерть — она ведь еще круче меняет жизнь. Этот выжидательный комплекс —
главнейшая черта “маленького человека”. Наша классика чутко уловила этот общий
нерв: заурядную драму нереализованной жизни, использовав, передала в наследство
веку двадцатому. Культура и традиции ХХ века увидели, что переданный великой
русской литературой человек настолько мал, что дальнейшему уменьшению не
подлежит. Своего рода — это неделимость элементарных частиц. Для нас предстоит
выяснить, так где же этот “маленький человек”: умер, перешел в жизнь реальную
или же трансформировался? И героя Ерофеева, Довлатова, Петрушевской уже не
следует называть “маленьким человеком”? Разумеется, в жизни “маленький человек”
существовал и неизменно будет существовать, причем в подавляющем большинстве. А
в литературе?
Многие считают, что советский период
русской литературы не знал такого героя. Да и знал ли он героя вообще. Типичный
герой литературы 1920-х годов, за немногими исключениями, представляет собой
дефектный, фрагментарный характер, который не способен определиться как
личность или как социальное существо. В своих крайних проявлениях он совершенно
деперсонализирован, ничем не лучше вещи (если вообще отличим от нее).
Подобный классическому “маленькому
человеку” персонаж возникает у Зощенко, это — “скромный герой, наш знакомый и,
прямо скажем, родственник”, т. е. такой же, как мы, даже чуточку лучше нас, но
значительно мельче станционного смотрителя и титулярного советника. Но он
все-таки борется за место под солнцем, правда, делает это как африканская
ящерица, но все же: “В Африке есть какие-то животные, вроде ящериц, которые при
нападении более крупного существа выбрасывают часть своих внутренностей и
убегают, с тем, чтобы в безопасном месте свалиться и лежать, покуда не нарастут
новые органы” [36, 224]. Главное для такого героя — выжить любыми способами и
дожить до светлых перемен.
Потом были разные герои: и святой нового канона Корчагин, и байронический скиталец Мелехов, и новобиблейские персонажи Бабеля, и мифологические гиганты Платонова, но не было среди них настоящего “маленького человека”. Даже герои Шукшина, Войновича, Искандера, Ерофеева являются значимее классических, это герои с претензией на величие. Поэтому, называя их