поражён силой духа арестанта, его свободой, то есть тем, чего лишён сам. Странно звучат в таком контексте его слова, обращённые к Иисусу: “Поговорим как свободные люди...” [1, 433]. Возможно реплика скрывает тайную мечту Пилата о подлинной свободе.

После троекратного отказа Иисуса отречься от своего учения ничего уже не может спасти его, даже записка жены Понтия Пилата, в которой женщина просит не причинять “...непоправимого вреда... скитальцу...” [1, 424].

Образ жены не случаен в библейской главе и не является вымыслом писателя. В некоторой степени этот персонаж — символический. Он олицетворяет Вселенский Разум, мудрость Матери-Природы. Подтверждение тому — жена Понтия Пилата как действующее лицо Библии: “Между тем, как сидел он (Понтий Пилат — В. Д.) на судейском месте, жена его прислала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому...” [3, 35].

Однако в Пилате побеждает жажда власти. Пытаясь снять с себя ответственность за гибель проповедника Нового Царства, он заявляет: “...я сделал всё, что от меня зависело, Боги свидетели, я не подталкивал его к тому, чтобы он стоял на своём, предпочтя учение собственной жизни ...Он сам себе подписал смертный приговор...” [1, 427]. В данном случае, кроме властолюбия, что, по мнению Иисуса, несовместимо со свободой личности, в римском прокураторе живёт страх, а он, по словам уже булгаковкого Иешуа Га-Ноцри, один из главных человеческих пороков, предполагающих отсутствие свободы.

Самым основным художественным приёмом, позволяющим выявить свободу-несвободу у героев библейской главы, на мой взгляд, является лейтмотив, объясняющий полёт птицы как некое олицетворение свободы. В начале главы перед взором Иисуса и Пилата появляется “...одинокая птица... То ли орёл, то ли коршун...” [1, 418], которую прокуратор сравнивает со смертью арестанта. Далее, во время допроса, птица вновь приковывает внимание Понтия Пилата. Теперь его взволновало то, “...что птица была для него недосягаема, была неподвластна ему, — и не отпугнёшь её, равно как не призовёшь и не прогонишь” [1, 424]. Похожие чувства персонаж начинает испытывать к своему собеседнику-антиподу. А пока он пытается обмануть самого себя, сравнивая свободно парящую в небе птицу с властью императора. В финале главы Понтий Пилат снова-таки обращает внимание на птицу, которая “...наконец покинула своё место и медленно полетела в сторону, куда повели, окружённого... конвоем...” [1, 444] Иисуса. При этом прокуратор “...с ужасом и удивлением...” [1, 444] следит взглядом за странной