то, что хотел. Ощущая полную беспомощность, Левий Матвей начинает проклинать Бога за то, что он не посылает быстрой смерти Иешуа, ожидая небесной кары для себя, того, кто не смог спасти от мучений невинного философа.

Далее Матвей похищает тело Иешуа Га-Ноцри с Лысой Горы, желая похоронить его. Тем самым бывший сборщик податей стремится хоть что-нибудь сделать для человека, который учил его Истине, помог, в конце концов, обрести свободу. Команда тайной стражи, отправленная прокуратором для захоронения казненных, приводит Левия Матвея во дворец, где судьба сводит его лицом к лицу с Понтием Пилатом. В разговоре, который завязывается между ними, окончательно проясняется сущность каждого собеседника. В данном случае М. Булгаков использует диалог как психологический приём решения проблемы свободы и несвободы, построенный на противопоставлении одного действующего лица (Матвей) другому (Пилат). Левий Матвей сначала отказывается сесть в кресло, предложенное палачом невиновного Иешуа, затем — от еды. Он не принимает ничего от этого человека, бережно храня на груди пергамент, на котором записаны слова Иешуа Га-Ноцри. С опаской Матвей передаёт драгоценную реликвию прокуратору, попросившего показать ему то, о чем ещё недавно говорил бродячий философ. После изучения хартии, где удается, среди всего прочего, прочитать слова о трусости, Понтий Пилат, видя в этом прямой укор себе и, желая загладить вину, предлагает Левию Матвею поступить к нему на службу в библиотеку. Понимая истинную причину, которая заставляет так поступать римского прокуратора, Матвей отвечает отказом: “Нет, ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то будет легко смотреть мне в лицо после того, как ты его убил” [5, 601]. Из всего того, что предлагал Понтий Пилат, Левий взял только кусочек чистого пергамента, наверно, чтобы записывать слова и мысли своего учителя Иешуа Га-Ноцри. Пройдя сложный эволюционный путь от сборщика податей, лишенного даже понятия о свободе, до вполне сформировавшейся личности, Левий Матвей, по моему убеждению, остаётся преданным идеалам истины и свободы. Для подтверждения мысли о том, что Левий Матвей обрёл свободу, следует вспомнить слова, которые герой записал на пергаменте: “...Мы увидим чистую реку воды жизни... Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл...” [5, 600]. Зная о том, что Левий Матвей записывал отрывки фраз Иешуа (успевать в полной мере не было возможности), заносил на пергамент наиболее, на его взгляд, значимые, можно утверждать, что учение