А вот в устах Федора Павловича Карамазова евангельские слова опошляются, характеризуя изначально “низкую” природу героя: “Блаженно чрево, носившее тебя, и сосцы тебя питавшие, — сосцы особенно!”. В Писании они обращены к Христу, прославляемому одной из женщин: “Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие” (Лк. 11: 27). Возникает и символическая параллель Христос – Зосима (Федор Павлович обращается к старцу).

Показывая страшное человеческое горе — смерть Илюшечки, — Достоевский патетичен и по библейски риторичен. “Аще забуду тебе, Иерусалиме, да прильпнет” — цитирует добровольный шут Снегирев стих из известного псалма, начинающегося словами: “При реках Вавилона — там сидели мы и плакали... Если забуду тебя, Иерусалим, — забудь меня, десница моя; прильпни язык мой к гортани моей” (Пс. 136: 5 – 6).

Эта речь, содержащая и библейскую интонацию, мгновенно преображает в наших глазах героя. Из юродствующего шута Снегирев превращается в героя высокой трагедии. Так, цитирование героями текста Священного Писания является важной деталью создания художественного образа в романе Достоевского.

Помимо собственно прямого воспроизведения в речи героев библейского текста, мы обнаруживаем здесь множество мотивов, образов, ассоциативно отсылающих нас к Священному Писанию. Обратимся, например, к словам Ивана, который пришел на суд, чтобы публично покаяться в идейно содеянном. «Есть у вас вода или нет, дайте напиться, Христа ради! — схватился он вдруг за голову». Здесь кроется символический мотив. В драматический момент герой “раскрывается” перед читателями: в противоположность “хлебу”, материальной силе мира, под “водой” здесь разумеется “живая вода христианской истинны и любви“ (Иоанн, 4:10 – 14). Это уже не тот Иван, что разговаривал со Смердяковым, это Иван, жаждущий (в прямом и переносном смысле) веры и спасения.

А вот пример использования в речи героя христианских образов-символов. «Он тебя испугался, тебя голубя. Ты “чистый херувим”, тебя Дмитрий херувимом зовет. Херувим... громовой вопль восторга серафимов. Что такое серафим?» (Иван – Алеше). Голубь в библейской символике означает Святого Духа — третью ипостась Бога. Уподобление Алеши Ангелу Господню тоже символично; спокойный внутренний свет, как в Ангелах Троицы или Спасе Рублева, обычно не дается Достоевскому. Жизнь его героев обычно пульсирует: собирание сил,