Пользовательского поиска
|
Развивая свои
идеи на примере Иова, старец Зосима предлагает читателю ответ на вопрос о
страдании, прямо противоположный принципам тоталитарного государства Великого
Инквизитора, изображенным Иваном в поэме, государства, где нет страданий и
лишений, но люди несвободны. Решение Зосимы основано на принятии и даже на
признании необходимости страданий ради искупления, на признании красоты, морали
и эстетики Божьего мира. В этом суть его ответа Ивану, который не удостоился
“восторга” после бунта. Так, Иов оказывается существенным элементом того самого
“непрямого”, то есть не “от лица к лицу” опровержения богохульства, о котором
Достоевский писал К. Победоносцеву в мае 1879 года: ”С помощью авторитета Иова“
убедиться” там, где ничего нельзя доказать, предлагается читателю”.
Тема Иова
входит в роман Достоевского еще в одной ипостаси — как тема многострадальности.
В романе “Братья Карамазовы” страдальцы — это прежде всего члены семьи
Снегиревых, не отдельный человек, а именно семья, в которой, кажется, сошлись
все несчастья семейного свойства: смерть ребенка (Илюшечка), слабоумие
(Мамочка), немощь (Ниночка), отчуждение детей от родителей (Варвара), общая для
всех нищета. И все это вместе выпадает перестрадать штабс-капитану Снегиреву,
на которого сверх того обрушивается еще одна казнь Иова — глумление.
“Даже малые
дети презирают меня: поднимаюсь, а они издеваются надо мною... А ныне смеются
надо мною младшие меня летами...” (Иов, 30:1; 19:18). Так говорит Иов.
Характерно, что и над штабс-капитаном Снегиревым глумятся мальчишки. Тему
многострадальности в “Братьях Карамазовых” дополняют и Митя, и выставленный на
посмертное поношение старец Зосима. Если же добавить сюда и приснившихся Мите
погорельцев, и страдальцев из коллекции Ивана, то круг этот расширится
практически до бесконечности.
Итак, все основные мотивы “Книги Иова” — санкционированное искушение, страдание, бунт и примирение — присутствуют в романе Достоевского, но присутствуют дискретно: они не сосредоточены в каком-либо герое, но распылены среди множества персонажей. Дело тут в том, что ветхозаветная религия V – IV веков до нашей эры (то есть в эпоху создания “Книги Иова”) была религией личного благочестия и индивидуального воздаяния. Человек предстоял перед Богом один на один. В художественном мире Достоевского тема Иова попала в сферу православия с присущей ему соборностью, что повлекло за собой закономерную трансформацию древней легенды. “В Православной Церкви