Пользовательского поиска
|
Проследим
развитие конфликта этих высших сил в душе человека на примере Мити Карамазова,
обвиняемого в отцеубийстве. Мы увидим поразительный факт: в его собственных
суждениях о преступлении, в показаниях на суде, в отношении к нему других
действующих лиц, выступающих “за” и “против” него, в речи повествователя
неизменно фигурирует Бог — “прибежище и спасение” Мити — и черт — ловкий,
коварный и злобный тип, ставящий истину под сомнение. “Бог, — как сам Митя
говорил потом, — сторожил меня тогда: как раз в то самое время проснулся
Григорий Васильевич” [Там же. С. 355].
Так,
ординарное, на первый взгляд, событие приобретает огромную значимость. Человек
напрямую связывается с Богом, подобно библейскому Моисею или Самуилу: “А Я буду
при устах твоих и при устах его, и буду учить вас, что вам делать” (Исх. 4:15).
Или другой
пример: “По-моему, господа, по-моему, вот как было, — тихо заговорил он (Митя),
— слезы ли чьи, мать ли моя умолила бога, дух ли светлый облобызал меня в то
мгновение — не знаю, но черт был побежден [Там же. С. 425]. Дмитрий —
“нравственно широкая натура” представляет собой, таким образом, “поле битвы” божеского
и дьявольского. Он не убивает, потому что его спасает ангел-хранитель. Он не
безвозвратно потерян и способен покаяться и пострадать, способен принять
“крестную муку”. “Бог мучит” Митю, он ощущает свою вину в высшем смысле (“Бог
против меня!”). Митя верит в Его всемогущество (“Не хочу больше о смердящем,
сыне Смердящей! Его бог убьет, вот увидишь, молчи!” Он согласен с Алешей:
”Завтра ужасный великий день для тебя: божий суд над тобою свершится”.).
Оценивая же
возможного убийцу отца, который и ранее в романе соотнесен только с дьявольским
началом, (например: “Но глупый дьявол, который подхватил и нес Федора Павловича
на его собственных нервах куда-то все дальше и дальше в позорную глубину...”),
Митя утверждает: «Не знаю, кто или какое лицо, рука небес или сатана, но... но
не Смердяков!»; «Ну, в таком случае отца черт убил!»; «О, это черт сделал, черт
отца убил, через черта и вы так скоро узнали!» и т. д.
Таким образом, события и причины оказываются куда более сложными, приобретают метафизический, мистический план, где действуют высшие субстанции — библейские Бог и Сатана. При этом и компоненты хронотопа в “Братьях Карамазовых” имеют одновременно реальное и символическое значение и складываются в структуре романа во взаимосвязанную систему со своей динамикой, что усиливает символическое звучание как составляющих, так и всего