Пользовательского поиска
|
Существует
мнение, что Гоголь сделал свое предложение через Веневитиновых — Аполлинарию
Михайловну (рожд. графиню Вьельгорскую) и Алексея Владимировича Веневитинова,
которые посоветовали ему отказаться от этого предложения. Однако на Пасху 1849
года он все же решился на этот шаг, о чем свидетельствуют слова из его письма к
Анне Михайловне, написанного в мае 1849 года: “Мы бы, верно, все стали чрез
несколько времени в такие отношенья друг к другу, в каких следует нам быть.
Тогда бы и мне и вам оказалось видно и ясно, чем я должен быть относительно
вас. Чем-нибудь да должен же я быть относительно вас: Бог не даром сталкивает
так чудно людей. Может быть, я должен быть не что другое в отношении вас, как
верный пес, обязанный беречь в каком-нибудь углу имущество господина
своего" (Гоголь, т. 9, с. 457). Однако сватовство окончилось ничем, и в
мае 1849 года Гоголь писал матери: "Слава Богу! Бог Сам пристроивает детей
ваших: ни я не женился, ни сестры мои не вступили в брак, стало быть, меньше
забот и хлопот. И в этом великая милость Божья" (Гоголь, т. 9, с. 457 – 458).
Однако в
статье "Женщина в свете" автор не ограничивает возможности женщины
изменить людей семейным кругом, он пишет о ее влиянии на светское общество. Он
отмечает черты, с которыми, по его мнению, "все возможно": красоту,
неоклеветанное имя и власть чистоты душевной. Гоголь писал о красоте женщины
как о тайне, о силе, поражающей всех равно. "Красота — одно из имен
Божиих", — писал кто-то из святых. Позднее в русской литературе началось
много споров о красоте, через несколько десятилетий один из героев Достоевского
скажет: “Красота спасет мир", однако Гоголь, возможно, единственный в то
время стал писать о высшей красоте как о проявлении Божественного в человеке. "Но
вы имеете еще высшую красоту, чистую прелесть какой-то особенной, одной вам
свойственной невинности, которую я не умею определить словом, но в которой так
и светится всем ваша голубиная душа" (Гоголь, т. 6, с. 16). В этой статье
нашли особенно яркое отражение слова Гоголя из "Авторской исповеди" о
том, что "венцом всех эстетических наслаждений" в нем "осталось
свойство восхищаться красотой души человека" (Гоголь, т. 6, с. 224).
Красота для Гоголя неразрывно связана с христианской добродетелью — чистотой
душевной, а все письма представляют собой призыв к милосердию и любви,
обращенный именно к женщине. Он изображает свет как больницу, в которой люди
"и болеют, и страждут, и нуждаются, и без слов вопиют о помощи, — и, увы,
даже не знают, как попросить о ней" (Гоголь, т. 6, с. 15).