Пользовательского поиска
|
При всех
разногласиях между историками и правоведами относительно оценки манифеста 17
октября именно с этим актом традиционно связывается переход от самодержавной
формы правления в России к конституционной монархии, а также либерализация
политического режима и всего уклада жизни в стране. По словам Керенского, "с
опубликованием манифеста абсолютная власть стала делом прошлого".
К заслугам
Витте перед старой Россией, выразившимся в экономических преобразованиях и
только что заключенном мире с Японией, добавился теперь и манифест 17 октября, подававший
надежды на политическое обновление государства и общества.
19 октября
появился указ о создании первого в истории России объединенного Совета
Министров, во главе которого и был поставлен Витте.
Совет отнюдь
не стал, как и обещал царю Витте, кабинетом в европейском смысле. Он был
ответственен не перед Думой, а перед царем. И министров назначал царь, и во
всех делах, которые Совет рассматривал, за царем оставалось последнее слово.
Будучи министром финансов, Витте имел большую власть и пользовался большим
влиянием, чем будучи главой правительства. Не только ограниченность компетенции
Совета министров играла здесь роль, но и различный характер отношений Витте с
Александром III и Николаем II. Первый во всем доверял Витте, а второй считал
его чуть ли не злым гением своего царствования.
Сейчас же
после своего назначения Витте вступил в переговоры с представителями
либеральной общественности об их вхождении в правительство. Переговоры ничем не
закончились, оказавшись политическим маневром царизма, несколько раз
повторенным впоследствии преемниками Витте.
В состав
правительства вошли разные по политическим устремлениям лица. Витте, министр
внутренних дел Дурново и генерал Трепов составили своеобразный треугольник сил
вокруг трона. Яблоком раздора послужила оценка роли и заслуг каждого в борьбе с
революционным движением.
Нарастали и
собственные конфликты Витте с царем, не связанные с приемами борьбы с
революцией.
К концу декабря власти пришли в себя после замешательства и жизнь, казалось, снова пошла по дооктябрьской колее. Витте посчитал, что время созрело для принятия самых решительных мер. Волнения в войсках были