Пользовательского поиска
|
времени он
приносил, но в лучших рассказах Бирса нет таких манерных мушек, как, например,
описание заброшенного поселка в рассказе “Настоящее чудовище”: “От того пункта,
где Индейский ручей впадает в реку Сан-Хуан-Смит, вдоль обоих его берегов и
вплоть до того места, где он впадает в каньон, растянулся двойной ряд
заброшенных хижин, которые, казалось, сейчас упадут в объятья друг другу, чтобы
вместе оплакать свою заброшенность”. Обычно стиль Бирса терпеливо сносил эти
чужеродные побрякушки, развлекавшие читателя, но иногда он брал реванш. Бирс то
дразнил читателя явным отсутствием логики и правдоподобия, то оглушал
нагромождением ужасов в своих “страшных” рассказах, будоража воображение
читателя неблагополучным концом.
Интересно, что
скептика и позитивиста Бирса так привлекало все внешне необъяснимое, а сатирик
в нем охотно разоблачал и высмеивал всех тех, кто мог поверить в возможность
рассказанного. Сборник самых невероятных своих рассказов он иронически называет
“Может ли это быть?”, а самой интонацией рассказов, постоянной ссылкой на
“очевидцев” описываемых им событий заявляет читателям: “Сам я не верю в это, но
вот что говорят достоверные свидетели. Я просто перескажу, а то и дам свои
объяснения”. Подчеркнуты иронические авторские комментарии к ряду рассказов о
привидениях (которых у него немало), Бирс дал в своем “Словаре сатаны”:
“Привидение — внешнее и видимое воплощение внутреннего страха”.
Вполне
объяснимо поэтому, почему иные критики и исследователи его творчества нередко
принимали подобные выпады Бирса за чистую монету и оставляли такие замечания:
“Писатель создал большой цикл мистических рассказов, в которых здравый смысл
отбрасывается, в которых безраздельно господствуют потусторонние силы. В этих
рассказах — царство ужаса, отчаянья, гибели, мир роковой неизбежности. Человек
поставлен на колени перед этим фантастическим миром и его силами. Таковы
рассказы “Проклятая тварь”, “Лунная дорога”, “Галлюцинация Генри Флеминга”,
“Ночные похождения мертвеца”, “Житель Каркозы”, “Смерть Хелпина Фрейзера” и
десятки других. Это какой-то кошмар — сплошные безумия, убийства и самоубийства.
Это парад смертников”.
Но в основном,
творческой манере Бирса свойствен отказ от всего лишнего, уводящего в сторону,
рассеивающего внимание на несущественные детали. Для него важно единое,
покоряющее впечатление от рассказа. Его рассказы живут своей внутренней
логикой, продиктованной волей автора, а не видимой алогичностью жизненного
потока событий.