Пользовательского поиска
|
пяти лет
Брентшоу борется с претендентами на наследство Гилсона. Он лжет, он клянется в
честности Гилсона, он нанимает лжесвидетелей и т. п. В конце концов, Брентшоу
побеждает, и Бирс саркастически славит его победу: “И в последний достопамятный
день, когда истек законный срок претензий по завещанию Гилсона, солнце засияло
над краем, где нравственное чувство умерло, общественная совесть притупилась,
сознание было принижено, ослаблено и затуманено. Но мистер Брентшоу
торжествовал”. Победа эта была куплена дорого: пять лет борьбы и тревог,
угрызений совести превратили Брентшоу в развалину. В финале наступает возмездие
— Брентшоу умирает на кладбище от разрыва сердца, испугавшись какой-то тени.
Характерный
для Бирса гротеск в данных рассказах не перерастает в “кошмарное” видение мира,
хотя мир, изображаемый писателем, страшен и уродлив. Как это обычно у Бирса,
жизнь разыгрывает над героями жестокие шутки и в этих рассказах, но художник
умеет в данном случае показать, что не трагический рок тяготеет над людьми, а
законы, управляющие их миром. В дальнейшем в творчестве Бирса возобладал культ
отчаянья и смерти, жестокости, описания всего страшного и мучительного
(“Несостоявшаяся кремация”, “Джордж Терстон” и др.). В рассказе “Несостоявшаяся
кремация” недостает только ссылки на фирму несгораемых шкафов, чтобы сделать
эту историю об “огнеупорных родителях” пародией на распространенные в США
рекламные рассказы.
В своих сатирических новеллах Бирс охотно прибегает к сказу и стилизации. От рассказчика устами гилбрукского летописца изложен “Кувшин сиропа”, сказом мотивированы нелепицы “Несостоявшейся кремации”, архаизирующий безличный сказ мы находим в “Человеке и змее”. По временам, как, например, в “Просителе”, где стилизуется туманная фразеология мистера Тилбоди, Бирс и сам “с сожалением прерывает возможность поговорить”, но в своем повествовании Бирс деловит и точен. Он воспитался на языке военных приказов, донесений и телеграмм, а потому ведет рассказ ясно, сжато, стремительно. То эта точность профессионально-военная (“Без вести пропавший”, “Случай на мосту через Совиный ручей”), то терминологическая, стилизованная под язык научных текстов (“Проклятая тварь”, “Заполненный пробел”). Иногда Бирс и безотносительно к сказу сдабривает свое стремительное повествование “с помощью образных выражений, которые здесь нет смысла приводить” (“Наследство Гилсона”) или красотами, а то и в высшей степени туманными рассуждениями. Эту дань