Пользовательского поиска

недостаточно; впечатление кошмара будет нагнетаться вплоть до заключительного абзаца, в котором над телом убитой матери (разорванное платье, сгустки крови в волосах, пенистая масса вываливающегося мозга — беспощадное, на грани натурализма — бирсовская конкретика детали) раздается животный вой мальчика, оказавшегося глухонемым, хотя раньше в рассказе нет ни намека на это обстоятельство. И снова возникает обобщенный, превосходящего все границы реального символ страдания и боли — сильный, быть может, даже избыточно сильный финальный аккорд, напоминающий эффектные концовки рассказов Эдгара По. “Внешнее и видимое проявление внутреннего страха” — формула, четко характеризующая поэтику целого ряда его рассказов, в которых совмещено реальное и фантастическое.

Все эти рассказы собраны в следующей книге Бирса, чье заглавие “Может ли это быть?” (1893) является реминисценцией из монолога Макбета: “Разве такое может, словно тучи летом, пройти бесследно?”. В ней Бирс, главным образом, писал уже не о войне, а о мирно текущей жизни, которая в его новеллах щедро расцвечена происшествиями таинственными, многозначительными и пугающими. В последствии, составляя тома собрания сочинений, он перенес целый ряд рассказов из первой книги во вторую, подчеркнув единство их проблематики, их художественной сущности. Изменился фон, на котором развертываются события; сами же события остались неизменными. Как и прежде, герои сталкиваются лицом к лицу с непонятными им грозными силами, как и прежде, все решается способностью или неспособностью человека мужественно противостоять опасностям, угрожающим самому его существованию. Пожалуй, лишь налет таинственности заметно усилился, загустел. Рецензенты начали поговаривать об иррационализме и мистике в его рассказах, но точнее было бы сказать о вызове, который писатель бросал своему излишне рациональному веку, предлагая объяснить тайны природы, не поддающиеся анализу: от ясно установленных причин к логично выведенным следствиям.

Время все поставило на свои места, выявив в рассказах Бирса о “невероятном и страшном” то, что свидетельствовало лишь о поколебавшейся вере в беспредельное могущество рациональных концепций, которыми ознаменован XX век. Бирс был человеком своей эпохи, но эпоха понимала его все меньше, торопясь с выводами об “эксцентричности и цинизме”. Сборник “Может ли это быть?” остался едва замеченным при жизни писателя.

 

Яндекс цитирования Rambler's Top100

Главная

Тригенерация

Новости энергетики

Сочи-2014,новости спорта