Пользовательского поиска
|
Такой взгляд
на войну был тогда распространен. Это еще война, во многом не отличающаяся от
поединка древних. К далеким временам восходит преклонение перед личным
мужеством в рассказе “Убит под Ресакой” или поведение генерала в рассказе
“Паркер Аддерсон, философ”.
Изображение
войны так важно для Бирса не потому только, что это часть его биографии, личный
опыт, но и потому, что на войне обнажается сокровенная сущность человека, то,
что в мирное время могло лежать под спудом на дне души и остаться тайной для всех
и для него самого. В изображении войны много беспощадной правды. Его война не
парадная, не приукрашенная, и хотя романтика войны, по замечанию критиков (в т.
ч., Р. Орловой) у него еще сохраняется (как тенденция времени), с Бирса ведет
свою историю американская проза о войне. О настоящей войне, где льется кровь, а
не той, где современные рыцари без страха и упрека с завидной легкостью
совершают подвиги за подвигом, вдохновляясь высокими словами и воспоминаниями
об ангелоподобной невесте. Один из его рассказов — “Убит под Ресакой”, где
такого рода стереотипы, которыми изобиловала скороспелая беллетристика о
Гражданской войне, развенчаны со всей присущей Бирсу ненавидящей иронией.
“Лучший офицер полка” лейтенант У. Брэйл в любом сражении не кланялся пулям,
шел с высоко поднятой головой — и хотя храбрость его была явно безрассудна, все
невольно им восхищались. Смерть его изображена несколько необычно для Бирса:
это смерть, окруженная почтительным восхищением и соратников, и противников,
ничуть не похожая на обычную в его рассказах отвратительную, уродливую смерть,
пусть и приведшая к бессмысленной кровавой бойне. Но финал этого рассказа
по-новому освещает начало: сослуживец обнаруживает в вещах убитого письмо от
кокетливой дамы, и поначалу ему кажется, что это “обыкновенное любовное
письмо”. Однако именно оно и объясняет причины столь отважного поведения
лейтенанта в бою — это равно и не истинный патриотизм и не самоотверженное
служение во славу дамы сердца — а лишь стремление Брэйла опровергнуть слух, что
в одном из прежних сражений он показал себя трусом!
И какую бы из
военных новелл Бирса мы ни открыли, в ней обязательно почувствуется жажда
подлинности. Ее оценят многие восприемники уроков писателя — от Стивена Крейна
до Хемингуэя и других, пришедших в литературу сразу после